Опытные путешественники согласятся, что нынче в тропиках уединиться от цивилизации и пожить жизнью Робинзона Крузо не так легко, как в эпоху открытий. А так хочется увидеть по-настоящему дикие места с первозданной красотой, не испорченной айфонами, отелями, шумными джипами и дайв-катерами. Белый человек пришел и заполонил собой и своим отдыхом все, что можно.
Тем не менее, дикая природа сохранилась не только на Камчатке, Чукотке и в Карелии. Есть такая удивительная страна — Индонезия. Она состоит из 17508 островов, населенных сотнями народов, говорящих на разных языках. У большинства туристов слово «Индонезия» ассоциируется с островом Бали, где отдыхающим отведена просторная резервация на южной оконечности острова, напичканная отелями и туристической инфраструктурой. Но Индонезия — это не только Бали! Она раскинулась на огромной территории от Сингапура в северном полушарии до Австралии в южном, проходящей через тропики, через влажную экваториальную и сухую субтропическую климатические зоны. Суть этого необычайного государства выражает его девиз: «Единство — в разнообразии».
Предки современных жителей Индонезии — астронезийцы — добрались до архипелага примерно 5000 лет назад с материковой Азии, принеся с собой множество атрибутов цивилизации: домашних животных, секреты выращивания риса и других культур. Об Индонезии написано множество увлекательных книг, ибо история и культура этой страны — неиссякаемый источник интереснейших сведений. В районе ее островов немало мест погружений, отличающихся сравнительной первозданностью: западная Ява, Бинтан (Суматра), Бали, Ломбок, Манадо (Сулавеси), восточный Калимантан (Борнео), но все это не идет в сравнение с местом, которое считается одним из лучших не только в Индо-Пацифике, но и во всем мире — с островом Алор.
Вместе с другими островами архипелага эта территория в XVII веке была колонизирована голландцами, но последние здесь почти не появлялись, кроме разве что вездесущих протестантских миссионеров, сеявших семена христианской религии. Здесь существовала особая зона, поскольку восточной частью Тимора владели португальцы, что стало причиной многолетних разбирательств между Индонезией в лице ее железного правителя Сухарто и ООН. Долгое время индонезийские войска, оккупировавшие Восточный Тимор, удерживали его в составе страны, но с приходом к власти президента-демократа образовалось новое государство Восточный Тимор. Из-за военных разбирательств на границе Западного и Восточного Тимора в этом регионе туризм был убит в зачатке.
Когда в 1999 году наша экспедиция готовилась к поездке на остров Алор, нас убеждали, что мы совершаем безумство, собираясь нырять в зоне военного конфликта, заполоненной беженцами, где у национальных авиакомпаний нет денег на бензин, население настроено агрессивно по отношению к европейцам, волнения могут случиться в любой момент, в море свирепствуют пираты, а на суше — вооруженные бандиты. Но все это оказалось не более чем раздутыми слухами.
С Бали мы совершили перелет в Купанг (административный центр Западного Тимора), а оттуда на крохотном самолетике добрались до Калабахи — главного города острова Алор. Нашим проводником и дайв-гидом был австралиец Донован Уитфорд, двенадцать лет назад юнцом переселившийся в Купанг вместе со своим отцом Грэмом Уитфордом. Отец и сын внесли большой вклад в подводные исследования архипелага. До них никто не погружался на этих островах, и они единственные, кто организует дейли-дайвинг на обширной территории от острова Комодо до австралийского северного города Дарвин. В последние годы некоторые сафари-суда, организующие круизы вокруг Комодо, предлагают кратковременный заход с погружениями у острова Алор. Но это уже совсем не та экзотика. Именно во время погружений с берега и поездок по местным островкам нас не покидало чувства первопроходцев.
Аквалангисты появляются в гостях у Уитфордов крайне редко — раз в месяц в солнечный сухой зимний сезон и раз в два месяца в сезон летних муссонов. Для жителей острова каждый приезд европейцев — событие, о котором говорит вся округа еще месяц спустя. Стоило кому-то из нас появиться в порту или на улице, как нас окружали любопытные и доброжелательные жители, которые улыбались и весело кричали: «Халло, мистер!», а при виде наших белокожих и белокурых спутниц затихали в благоговении…
С туземцами мы сталкивались во время погружений, поскольку лучшие места — вертикальные стены с огромным разнообразием кораллов и стаями рыб — находятся напротив поселков. Стоило нам надеть гидрокостюмы и облачиться в комплекты, как пироги, выдолбленные из пальмовых стволов, плотным кольцом окружали наш плавучий очаг цивилизации. Дети, подростки и молодые мужчины в самодельных очках из стекла и дерева неутомимо ныряли на мелководье, где мы делали декомпрессионные остановки.
Каждое утро мы садились на местное деревянное грубо сбитое судно и отправлялись в море через длинный залив Калабахи. Наш катер, в первый день неприятно поразивший нас полным отсутствием комфорта и элементарных атрибутов подводного туризма, по сравнению с остальными плавучими средствами оказался роскошным пятизвездочным лайнером. На нем мы исследовали побережье острова в составе южной провинции Нуза Тенггара, омываемое морями Флорес и Саву.
В локальный архипелаг входит несколько островов: Алор, Пантар, Пура, Буайя, Итернате, и множество мелких безымянных островов. Они заселены разными племенами — христианскими, мусульманскими и языческими, с разными порядками, характером и обычаями. Как правило, аборигены были настроены чрезвычайно благожелательно, но случались и неприятности. Например, остров Буайя на выходе в открытое море Флорес населен агрессивным племенем, вырождающимся из-за частых браков между братьями и сестрами. Генетическое вырождение наложило отпечаток на отношения островитян с соседями: они ни с кем не желают знаться и все приходящие суда захватывают и требуют выкупа. Команду из местных жителей жестоко избивают, а с европейцев требуют бакшиш: сигареты, алкоголь, ножи и проч. В общем, этот остров мы старались обходить стороной.
Все острова окружены окаймляющими коралловыми рифами, поражающими разнообразием и богатством красок. Стены рифов плотно покрыты большими хрупкими колониями рифостроящих кораллов и актиний. Второй этаж составляют морские лилии всевозможных расцветок, морские ежи, мягкие кораллы альционарии, гидроидные колонии, двустворчатые моллюски. По каркасу рифа ползают полчища удивительных беспозвоночных, над которыми кружат стаи коралловых рыбок. На них охотятся хищные донные рыбы, а на тех нападают крупные пелагические хищники, и т. д. Подобного многообразия мы не встречали нигде.
Секрет такого буйства жизни — в уникальной мозаике течений, достигающих здесь огромной скорости. Противостоять им не способны даже местные моторные катера. Приливные течения заходят из открытого моря в акваторию архипелага через несколько узких проливов между островами, ускоряются в каналах и сталкиваются посередине, образуя множество локальных течений, горизонтальных и вертикальных. Страшно попасть в мощный поток, направленный вниз. Людей иногда в одном мгновение уносит на глубину 60-70 м, а подняться наверх можно, только сбросив грузовой пояс. Мы впервые наблюдали, как выдыхаемые нами пузыри не шли к поверхности, как обычно, а уносились в бездну. Не менее опасны и восходящие течения: после погружения на глубины около 40 м крайне нежелательно всплывать ракетой на поверхность, не в силах сделать остановку на мелководье. Причем полное стравливание компенсатора не всегда помогает!
Однажды мы попали в сильнейшее течение, которое понесло дайверов в обратную сторону от запланированной. Еще немного, и нас закрутило бы в страшных водоворотах в толще воды, где и ориентиров никаких не было, а только зияющая пропасть внизу. Нас уже начало засасывать и вертеть, как кукол, когда мы сумели кое-как зацепиться за край скалы. Держась за кораллы изо всех сил, мы начали перебирать руками и с трудом поднялись по склону на мелководье. Под кораллами и в пещерах рифа прятались акулы-няньки и все живое население рифа: ни одна рыба не могла даже стоять на месте, не то что плыть против потока. В таком же положении оказались и мы. Выбравшись на плато глубиной 5 метров, мы почувствовали, что нас понесло в обратную сторону, да так сильно, что даже удержаться руками не было никакой возможности. Через пять минут реактивного полета, показавшихся вечностью, нас выкинуло в тихую бухту, где мы наконец-то могли перевести дыхание. Глянув в направлении, где оказались на краю скалы в начале погружения, мы ужаснулись: при полном штиле поверхность воды кипела волнами с пенными барашками, словно в шторм, тут же бурлили водовороты и разливались зеркальные пятна глубинных потоков.
У каждого места погружения — свое название, придуманное нашим гидом Донованом или его отцом: мечта Кола, восторг Майкла, рай Грэма и т.д. То место, где мы чуть не поплатились жизнью (и где, кстати, до нас никто не нырял), мы назвали «Русской рулеткой».
Дельфинов здесь очень много. Они ходят стаями по нескольку сотен голов. Они еще боятся человека и тихо исчезают при его приближении. Но несколько раз нам попадались очень любопытные стаи, которые долго резвились перед носом корабля, так близко, что иногда казалось, будто вот-вот мы заденем дельфина килем.
Мурены на Алоре не особенно крупные, но разноцветные. Некоторые рифы похожи на муравейник, изрытый лабиринтами полых каналов. В каждом отверстии покачиваются зубастые головы пятнистых, леопардовых, полосатых и одноцветных мурен. Однажды мы видели, как мурена сражалась с осьминогом, в другой раз — как мурена в молниеносном прыжке схватила проплывающую каракатицу и утащила вглубь рифа. Оттуда вырвались клубы чернил, а у входа в нору засуетились мелкие рыбы-нахлебники, подбирающие крошки со стола мурены. Мы тогда уже висели на якорном конце на остановке безопасности и с высоты следили за развитием сюжета, испытывая легкий трепет.
Самые интересные места погружений — вертикальные рифовые стены, обрывающиеся в бездну. Они плотно покрыты гигантскими урноподобными фиолетовыми губками, пышными колониями горгониевых и мягких кораллов. В пещерах прячутся крупные рыбки-кузовки, потешные рыбы-жабы, рыбы листья и разнокалиберные скорпены. На рогах рифостроящих кораллов — сады морских лилий. Возле стен скапливается невероятное множество рыб, а поодаль толща воды неутомимо патрулируется акулами, барракудами и крупными пелагическими хищниками. Если по стене подняться наверх, можно внезапно «ослепнуть» от яркого солнца, играющего бликами на разноцветном ковре из коралловых колоний и мириад пестрых рыбок, которые в этих колониях прячутся. Настоящий рыбный суп!
Нередко в местных водах встречаются большие скаты-орляки и манты, китовые акулы, косатки и даже киты. Правда, киты все больше пасутся со стороны открытого моря, где погружаться трудно и не так интересно. Кстати, туземцы до сих пор бьют китов дедовским способом, настолько трудным и опасным, что многочисленные экологические организации даже не запрещают китовый промысел. На носу китобойного катера, такого же неуклюжего и примитивного, как и остальные местные суда, стоит китобой с тяжелым копьем в руках. При приближении к киту он прыгает ему на спину и со всей силы бьет гарпуном, после чего остается один на один с разъяренным гигантом.
Многие деревни охотятся с гарпуном на рыбу, особенно на тунца. Рыболовы плавают на своих утлых пирогах по морю в поисках стаи тунца, а когда находят, врезаются в середину косяка и принимаются бить рыбу копьем. Некоторые пошли дальше и занялись настоящей подводной охотой: черные, голые, в смешных самодельных очках, они прыгают с пирог и пытаются достать добычу под водой длинным тонким копьем.
Ночью дневные животные прячутся в кораллы и норы, а на прогулку выходят ночные создания: каракатицы, кальмары, голотурии, офиуры, распускаются и шевелят руками морские лилии, раскрываются полипы кораллов, светятся, словно сказочные цветы, морские перья. Удивительные высокие рыбы — летучие мыши с невероятно длинным спинным и брюшным плавниками черного цвета с красной каемкой производят неизгладимое впечатление — равно как и гигантские офиуры Gorgonocephalus («голова Горгоны»), на первый взгляд вообще ни на что знакомое не похожие.
Каждый вечер, после четырех погружений за день, мы возвращались в «гостиницу», до краев наполненные впечатлениями. За ночь они только-только успевали уложиться в голове, как рано утром мы снова окунались в потрясающий мир тропиков, и насыщение азотом и впечатлениями продолжалось… Мы улетали из этого рая с сожалением и мысленно прощались с Алором — в надежде, что ненадолго…
